Как стало известно «АГ», в Федеральную палату адвокатов РФ поступило обращение адвоката АП Курской области Владимира Иванова (имеется в распоряжении редакции) по поводу ситуации, ограничивающей права адвокатов по сбору доказательств в целях оказания квалифицированной юридической помощи доверителям.
Адвокат пояснил «АГ» обстоятельства дела, в связи с которым он обратился в ФПА. Он представлял интересы юридического лица в споре с налоговой инспекцией. В судебном заседании Владимир Иванов представил суду протоколы адвокатского опроса, подтверждающие реальность хозяйственных операций и выполнения работ по спорным сделкам. Однако представитель инспекции возразила против приобщения данных протоколов к материалам дела, считая их недопустимыми и неотносимыми доказательствами. Налоговики ссылались на то, что такой вид доказательства не предусмотрен АПК, что протокол опроса составлял адвокат, записывая ответы опрашиваемого лица, и поскольку он сам является заинтересованным лицом, то к данному документу следует относиться критически. Суд согласился с этими доводами.
В своем обращении в ФПА Владимир Иванов сослался на п. 1 ст. 64 АПК РФ, согласно которому доказательствами по делу являются «сведения о фактах, на основании которых арбитражный суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования и возражения лиц, участвующих в деле, а также иные обстоятельства, имеющие значение для правильного рассмотрения дела». Он также добавил, что Закон об адвокатской деятельности предусматривает, что адвокат вправе «опрашивать с их согласия лиц, предположительно владеющих информацией, относящейся к делу, по которому адвокат оказывает юридическую помощь» (п. 2 ч. 3 ст. 6).
Владимир Иванов обратил внимание на противоречивые правовые подходы к оценке представляемых адвокатами (как представителями сторон) в материалы дела протоколов адвокатских опросов. Он отметил, что в ряде случаев суды учитывают их в качестве допустимых доказательств (в частности, постановления АС Московского округа от 5 февраля 2018 г. по делу № А40-204055/2016; АС Поволжского округа от 15 сентября 2017 г. по делу № А55-21930/2016; АС Северо-Кавказского округа от 3 февраля 2016 г. по делу № А63-11601/2014; АС Дальневосточного округа от 27 декабря 2016 г. № Ф03-6097/2016 и т.д.).
Вместе с тем в значительном количестве споров суды занимали противоположную позицию. В частности, АС Северо-Западного округа в постановлении от 15 февраля 2018 г. по делу № А66-5368/2017 решил, что суды обоснованно не приняли в качестве доказательства реальности хозяйственных операций представленные обществом акты опроса свидетелей, проведенного адвокатом. «В силу положений ст. 64, 68, 75 и 88 АПК РФ протокол опроса, проведенного адвокатом… не может быть признан допустимым доказательством при рассмотрении дела арбитражным судом и установлении обстоятельств, которые могут быть подтверждены определенными доказательствами ввиду отсутствия в арбитражном процессуальном законодательстве такого средства доказывания как составленные адвокатом письменные пояснения свидетеля. Опрошенные адвокатом лица в заседании суда первой инстанции участия в качестве свидетелей не принимали, пояснения в установленном порядке в судебном заседании при рассмотрении спора не давали», – отмечается в решении.
Аналогичная позиция отражена в постановлении АС Уральского округа от 15 апреля 2016 г. № Ф-09-2067/16, согласно которому ссылка заявителя на то, что представленные им протоколы опроса являются доказательствами, полученными в порядке п. 2 ч. 3 ст. 6 Закона об адвокатской деятельности, отклоняется, так как данное обстоятельство не наделяет их статусом допустимых письменных доказательств при рассмотрении дела арбитражным судом.
Владимир Иванов отметил, что в отношении протоколов допроса свидетелей, оформляемых налоговыми органами, возражений о неотносимости и недопустимости у судов не возникает. «Я неоднократно выступал представителем директоров, которых вызывают на допрос в налоговую инспекцию, и протоколы допроса налоговики также заполняют собственноручно, однако в этом случае они не считают их сомнительными. На мой взгляд, сотрудники инспекции тоже являются заинтересованными лицами. Почему на протокол допроса можно ссылаться, если он представлен госорганом, а на протокол опроса адвоката – нет?» – задается вопросом он.
Адвокат назвал данный подход проявлением «двойных стандартов» в наделении различной доказательной силой протоколов опросов (допросов), составляемых адвокатами и налоговиками, что фактически является нарушением правового принципа соблюдения баланса частных и публичных интересов, на которые неоднократно указывал КС РФ. «Считаю, что это ограничивает права адвокатов, установленные законом об адвокатуре, на сбор доказательств для более эффективного представления прав доверителя и оказания квалифицированной помощи», – убежден он.
В своем обращении в ФПА Владимир Иванов отметил, что считает целесообразным проведение обсуждения поднятого им вопроса на совещании с сотрудниками судейских органов, на котором присутствуют представители Федеральной палаты адвокатов.
На вопрос о том, чем, по его мнению, обусловлен различный подход судов, Владимир Иванов сообщил «АГ», что проблема заключается в отсутствии единой позиции по данному вопросу. «Думается, когда протокол опроса адвоката совпадает с общей канвой доказательств по делу, суд ссылается на него как на дополнительное доказательство. Если же протокол не вписывается в мотивировку, избирается простой путь – указать, что данный вид доказательства не предусмотрен АПК, и не дать ему правовую оценку», – пояснил он.
Комментируя «АГ» рассматриваемую ситуацию, старший партнер АБ «Бартолиус» Дмитрий Проводин отметил, что процессуальные кодексы устанавливают различные виды доказательств: письменные, вещественные, показания свидетелей и т.д. При этом, например, АПК не содержит исчерпывающий перечень доказательств, указывая, что иные документы и материалы могут быть доказательствами, если содержат сведения, относящиеся к делу.
Другой вопрос – достоверность представленных доказательств. Эксперт пояснил, что арбитражный и гражданский процессы основаны на равенстве сторон, в связи с чем для того, чтобы доказательство было расценено как свидетельские показания, необходимо, чтобы свидетель был предупрежден об уголовной ответственности за заведомо ложный донос и отказ от дачи показаний и все участники процесса имели равные права по участию в допросе. Если эти принципы не соблюдены (как обычно бывает при опросах, проводимых налоговыми и правоохранительными органами, а также адвокатами), протокол становится письменным доказательством, которое должно оцениваться по правилам оценки доказательств.
«Что касается того, что суды охотно принимают в качестве доказательств протоколы опросов, проведенных налоговыми и правоохранительными органами, это, на мой взгляд, объясняется двумя причинами: стороны не просят допросить этих лиц в качестве свидетелей (не проверяют их достоверность по правилам процессуальных кодексов иными способами), а также общим уклоном судебной практики по спорам с госорганами в сторону последних. Однако признание протоколов адвокатских опросов недопустимыми доказательствами является неправильным и незаконным», – резюмировал Дмитрий Проводин.
Советник ФПА, советник практики административного права и законотворчества АБ «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры», руководитель НП «Содействие развитию корпоративного законодательства», адвокат Елена Авакян отметила, что данная проблема не нова. «Вопрос свидетельских показаний и доверия к ним в арбитражном процессе – это предмет глубокого исследования, а опрос адвокатом свидетелей является заменой свидетельских показаний, не более и не менее. Позицию судов, признающих данные доказательства недопустимыми, считаю неверной, поскольку у суда нет оснований полагать, что эти доказательства отличаются от иных письменных показаний», – пояснила она.
По мнению эксперта, позиция в отношении допустимости таких доказательств должна быть однозначной. «Закон предусматривает такую форму фиксации доказательств, как адвокатский опрос, и нет никаких оснований к тому, чтобы суд ее не принимал. Суды редко прибегают к такой форме доказывания, как опрос свидетелей, поэтому у адвокатов зачастую нет иного выхода. Кроме того, у суда нет возможности принудительно доставить таких свидетелей, поскольку это не уголовный процесс. В этой связи адвокатский опрос – возможность увидеть те показания, которые мог бы дать свидетель, а дальше у суда есть возможность опросить это лицо лично и, соответственно, привлечь в качестве свидетеля».
Что касается весомости таких доказательств, доверия к ним – эти вопросы, как считает Елена Авакян, не имеют однозначного решения. «Это вопрос судейского усмотрения, и при прочих равных условиях полагаю, что доверия будет существенно больше не к показаниям каких-то лиц, а к документам, поскольку арбитражный процесс, в первую очередь, определяет суть экономических отношений, выраженных в большей степени финансово-экономическими событиями», – пояснила она.
В целях сохранения баланса равенства сторон, по мнению Елены Авакян, необходимо допускать все виды доказательства, а уже дальше суд может относиться к ним с той или иной степенью критичности. Эксперт полагает, что урегулировать вопрос можно двумя способами. Первый – его разъяснение Верховным Судом РФ в информационном письме либо постановлении. Второй – внести в АПК данный вид доказательств как однозначно допустимый в арбитражном процессе.
Комментируя обращение Владимира Иванова, исполнительный вице-президент ФПА РФ Андрей Сучков обратил внимание, что проблема соотношения полномочий адвоката опрашивать лиц, предположительно владеющих информацией по предмету оказания юридической помощи, с нормами о доказательствах и доказывании, содержащихся в отраслевых процессуальных кодексах, крайне актуальна и, кроме того, является частью более широкого спора: собирает ли адвокат доказательства, осуществляет ли их проверку и оценку, участвует ли в доказывании?
В связи с этим, по мнению Андрея Сучкова, очень важной будет дискуссия о том, является ли полученное адвокатом от опрошенного лица объяснение (протокол объяснения) доказательством. «В ходе обсуждения необходимо будет окунуться, в том числе, в фундаментальные труды по доказательствам и доказыванию для ответа на вопрос, что же является доказательством – показания допрошенного (опрошенного) лица или фиксирующий их протокол? Для меня ответ очевиден, но крайне интересно выслушать мнение коллег по предмету дискуссии», – добавил он.
Редакция «АГ» планирует в ближайшее время инициировать дискуссию по данному вопросу.
Д. КУРОЧКИН
Д. Курочкин, прокурор отдела прокуратуры Тверской области.
В новом уголовно-процессуальном законе появилась норма, позволяющая свидетелю быть допрашиваемым в присутствии выбранного им адвоката. Как понимать такое право, в какой мере обеспечивать им свидетеля? Ввиду отсутствия детальной законодательной регламентации этого вопроса сложилось различное его толкование и применение в практике.
В п. 6 ч. 4 ст. 56 УПК РФ закреплено право свидетеля являться на допрос с адвокатом в соответствии с ч. 5 ст. 189 Кодекса, которая, в свою очередь, гласит: если свидетель явился на допрос с адвокатом, приглашенным им для оказания юридической помощи, то последний присутствует при допросе.
В некоторых случаях содержание указанных норм понимают как право свидетеля на допрос в присутствии выбранного им адвоката. Из этого положения выводится право свидетеля не давать показаний в отсутствие выбранного им адвоката, не явившегося на допрос либо не получившего разрешения следователя (дознавателя) присутствовать при допросе.
Например, вызванный для допроса свидетель заявляет следователю об отказе давать показания в отсутствие выбранного им адвоката и представляет документы о его нетрудоспособности. Понимая ст. ст. 56 и 189 УПК как право свидетеля не давать показаний в отсутствие адвоката, следователь будет вынужден перенести допрос.
Ввиду отсутствия в законе механизма решения вопроса о замене адвоката свидетеля при невозможности его участия (иногда на неопределенное время) следователь должен будет предложить свидетелю заменить адвоката, а при отсутствии на это согласия свидетеля — в конечном итоге произвести его допрос без адвоката либо вообще отказаться от его допроса. Таким образом, при отсутствии согласия свидетеля на замену своего адвоката следователь (дознаватель) будет вынужден получать доказательство с нарушением закона либо отказываться от его получения. Вследствие того что законом не определен срок, который следователь должен предоставить свидетелю для обеспечения явки адвоката либо его замены при невозможности участия, будут созданы предпосылки для систематических срывов следственных действий с участием таких свидетелей, волокиты.
Возможны случаи, когда свидетель не вызывается на допрос в порядке, установленном ст. 188 УПК, а допрашивается прибывшим непосредственно к нему следователем (например, при выезде на место совершения преступления). Вправе ли в таком случае свидетель не давать показаний без своего адвоката? Должен ли будет следователь, работая «по горячим следам», отказаться от своевременного выполнения необходимых следственных действий?
На наш взгляд, право свидетеля на допрос в присутствии адвоката следует понимать исходя из буквального толкования ч. 5 ст. 189 УПК, где сказано, что адвокат присутствует при допросе лишь в том случае, если свидетель явился с ним на допрос. Таким образом, отсюда следует право свидетеля на допрос в присутствии выбранного им адвоката, реально обеспеченного свидетелем для участия в допросе. При этом надо исходить из того, что свидетель не вправе отказываться от дачи показаний (п. 2 ч. 6 ст. 56 УПК). Случаи, когда свидетель вправе не давать показаний, оговорены в ст. 51 Конституции РФ, п. 1 ч. 4 ст. 56 УПК; сюда же следует отнести объективные причины, в силу которых свидетель лишен возможности давать показания (например, тяжелое заболевание и др.). Исходя из этого, следует полагать, что в остальных случаях свидетель не вправе уклониться от возложенной на него обязанности, в том числе если он считает свои права нарушенными.
В частности, свидетель не может отказываться от дачи показаний и в том случае, если он явился на допрос с адвокатом, но тот в силу определенных причин следователем к присутствию при допросе допущен не был.
Закон предоставляет свидетелю право, как «иному участнику уголовного судопроизводства», если он считает свои права нарушенными, обжаловать действия соответствующего должностного лица в установленном порядке, что не освобождает его от обязанности сообщать следствию об известных ему обстоятельствах по делу.
При этом следует учитывать, что отказ следователя (дознавателя) без законных оснований в присутствии при допросе свидетеля выбранного им адвоката, прибывшего в место допроса, будет нарушением ст. ст. 56 ч. 4 п. 6, 189 ч. 5 УПК при получении доказательства, что порождает вопрос о его допустимости. Представляется, в этих случаях оценка допустимости таких доказательств будет даваться судом на общих основаниях.
Таким образом, из анализа действующего уголовно-процессуального закона можно сделать вывод о том, что право свидетеля на допрос в присутствии выбранного им адвоката есть только при его реальном обеспечении свидетелем на момент допроса. И тогда оно влечет обязанность лица, производящего следствие (дознание), разрешить адвокату присутствовать при допросе его клиента.
ССЫЛКИ НА ПРАВОВЫЕ АКТЫ
«КОНСТИТУЦИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ»
(принята всенародным голосованием 12.12.1993)
«УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫЙ КОДЕКС РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ»
от 18.12.2001 N 174-ФЗ
(принят ГД ФС РФ 22.11.2001)
Законность, N 6, 2003
АДМИНИСТРАТИВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ОГРАНИЧЕНИЕ СВОБОДЫ ТОРГОВЛИ «
Конституционный Суд вынес Определение № 2518-О/2018 г., которым отказал в принятии к рассмотрению жалобы на неконституционность п. 3 ч. 1 ст. 72 УПК РФ, согласно которому защитник не вправе участвовать в производстве по уголовному делу, если он оказывает или ранее оказывал юридическую помощь лицу, интересы которого противоречат интересам его подзащитного.
Заявитель жалобы Валентина Егорова была допрошена в качестве свидетеля по уголовному делу. Для участия в данном процессуальном действии она привлекла адвоката, который ранее был допущен к участию в производстве по этому же делу в качестве защитника обвиняемого. Однако следователь вынес постановление о его отводе.
Женщина обжаловала отвод в порядке ст. 125 УПК РФ. Отказывая в удовлетворении ее жалобы, Индустриальный районный суд г. Ижевска указал, что она является свидетелем обвинения, в связи с чем ее интересы противоречат интересам обвиняемого.
Данное постановление оставлено без изменения судом апелляционной инстанции, а в передаче кассационных жалоб было отказано постановлениями судьи Верховного Суда Удмуртской Республики и судьи Верховного Суда РФ, с чем согласился заместитель председателя ВС.
В жалобе в Конституционный Суд Валентина Егорова указала, что п. 3 ч. 1 ст. 72 УПК РФ противоречит Конституции, поскольку по смыслу, придаваемому ему правоприменительной практикой, предполагает, что для отвода адвоката, приглашенного свидетелем для оказания юридической помощи, достаточно факта представления этим же адвокатом интересов обвиняемого, без указания конкретных обстоятельств, свидетельствующих о наличии противоречий между указанными участниками уголовного судопроизводства на момент принятия решения об отводе.
Отказывая в принятии жалобы к рассмотрению, КС указал, что по смыслу взаимосвязанных положений ч. 3 ст. 17 и ч. 1 ст. 48 Конституции право на получение квалифицированной юридической помощи не является безусловным и не означает право выбирать для оказания юридической помощи любого адвоката по своему усмотрению, в том числе без учета обстоятельств, исключающих его участие в деле.
Суд указал, что запрет на совмещение одним лицом различных процессуальных функций при производстве по одному уголовному делу является общим для участников как со стороны защиты, так и со стороны обвинения (Определение КС от 9 ноября 2010 г. № 1573-О-О), что исключает участие адвоката в оказании юридической помощи в рамках данного дела, если он ранее участвовал в этом деле в ином процессуальном качестве или оказывал (оказывает) юридическую помощь иному лицу (обвиняемому, потерпевшему, гражданскому истцу, гражданскому ответчику и др.), интересы которого противоречат интересам обратившегося к нему за юридической помощью другого участника производства по тому же делу.
КС отметил, что хотя для свидетеля, не являющегося по своему правовому статусу стороной в уголовном деле, а относящегося к иным участникам уголовного судопроизводства, и характерна процессуальная нейтральность, дача им показаний или отказ от этого по делу не исключают наличия у него собственного интереса. В том числе в случаях, когда его показания (отказ от дачи показаний) подлежат последующей оценке с точки зрения перспективы уголовного преследования по ст. 307 или 308 УК РФ либо касаются самого свидетеля, его супруга или близких родственников. Кроме того, по своему содержанию показания свидетеля не всегда нейтральны по отношению к сторонам, имеющим в деле свой интерес. Они могут как подтверждать, так и опровергать обвинение, а потому носить обвинительный или оправдательный характер.
В силу прямого указания ч. 5 ст. 189 УПК РФ, если свидетель явился на допрос с адвокатом, приглашенным им для оказания юридической помощи, то адвокат присутствует при допросе и пользуется правами, предусмотренными ч. 2 ст. 53 Кодекса, напомнил КС. Подобное наделение адвоката правами защитника, которыми он обладает в рамках оказания юридической помощи своему подзащитному при производстве следственного действия, предполагает, по мнению Суда, и соблюдение адвокатом вытекающего из данного правового статуса запрета на участие в производстве по уголовному делу, установленного п. 3 ч. 1 ст. 72 УПК РФ.
Кроме того, Суд отметил, что Закон об адвокатуре связывает оказание адвокатами квалифицированной юридической помощи с целями защиты прав, свобод и интересов физических и юридических лиц. Поэтому запрет адвокату принимать от лица, обратившегося к нему за оказанием юридической помощи, поручение в случае, если он оказывает юридическую помощь доверителю, интересы которого противоречат интересам данного лица, не может быть сведен лишь к наличию противоречий между интересами сторон по одному уголовному делу, а охватывает собой противоречия интересов любых доверителей, которым адвокат оказывает юридическую помощь в этом деле, включая свидетелей.
КС указал, что п. 3 ч. 1 ст. 72 УПК РФ выступает одной из гарантий надлежащего осуществления адвокатом юридической помощи и направлен как на обеспечение прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства, являющихся или являвшихся его доверителями, так и на защиту публичных интересов в сфере уголовного судопроизводства, осуществляемого в условиях действия принципа состязательности сторон и обеспечивающего всесторонность, полноту и объективность исследования всех обстоятельств дела. Суд заключил, что это законоположение не является неопределенным, не ограничивает свидетеля в праве пригласить для участия в допросе иного адвоката, не участвующего в данном деле, не создает непреодолимых препятствий для получения свидетелем квалифицированной юридической помощи и не может расцениваться в качестве нарушающего конституционные права заявительницы в обозначенном ею аспекте.
Комментируя определение КС, адвокат, партнер АБ «ЗКС» Кирилл Махов предположил, что в ближайшее время законодателем будут внесены изменения в ст. 72 УПК РФ. «До настоящего времени отвод адвоката, представляющего интересы свидетеля по уголовному делу, в ст. 72 УПК РФ не был предусмотрен», – указал он.
При этом Кирилл Махов указал, что в практике неоднократно озвучивалась проблема, состоящая в том, что следственный орган предпринимал различные действия к попытке отвода того или иного адвоката от участия в уголовном деле, зачастую успешно. «Одним из таких способов было вынесение постановления об отводе ввиду того, что адвокат представлял и защищал интересы нескольких лиц по одному и тому же делу. Давайте представим, что адвокат представляет интересы нескольких свидетелей по делу (законом это не запрещено). Спустя месяцы расследования одного такого свидетеля следствие переводит в статус подозреваемого или обвиняемого либо в статус потерпевшего, и, соответственно, исходя из определения КС РФ, у следствия есть все основания для отвода адвоката от участия в уголовном деле. Но ведь это не означает, что у представляемых адвокатом лиц изменилась позиция, – изменился только статус одного из этих лиц», – отметил адвокат.
Внимание эксперта привлекло указанное в определении положение о том, что «сам факт участия в деле того или иного свидетеля либо занимаемая им позиция могут противоречить интересам иных участников уголовного процесса…». Кирилл Махов считает, что фактически Судом оправдывается такое ничем не подтвержденное обоснование для отвода адвоката от участия в деле, как предположение, что позиция свидетеля может расходиться с позицией лица, чьи интересы ранее представлял адвокат.
«По смыслу ст. 72 УПК РФ для отвода адвоката следствию необходимо установить наличие противоречий между фигурантами дела, чьи интересы представляет один и тот же адвокат, и чаще всего это происходит путем допроса указанных лиц. Однако определение Конституционного Суда фактически закрепляет наличие противоречия уже в процессуальных статусах фигурантов дела, и следствию не требуется каких-либо дополнительных действий для установления конфликта интересов», – посчитал адвокат.
Адвокат АП Ленинградской области Марина Мошко отметила, что заявителем оспаривалась норма, содержащаяся в п. 3 ст. 72 УПК РФ, как не соответствующая Конституции РФ, в которой прямо указано, что защитник не праве участвовать в производстве по уголовному делу, если он оказывает или ранее оказывал юридическую помощь лицу, интересы которого противоречат интересам защищаемого им подозреваемого, обвиняемого либо представляемого им потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика. «То есть, исходя из смысла данной нормы закона, на момент отвода адвоката факт наличия данных противоречий должен быть установлен и закреплен в материалах уголовного дела. Непосредственного указания на то, что сам статус свидетеля обвинения является подтверждением, что его интересы противоречат интересам обвиняемого, в УПК РФ не имеется», – указала адвокат. По ее мнению, подобное толкование закона порождает основания для органов предварительного следствия для необоснованного отвода защитника по уголовному делу по надуманным основаниям.
«В настоящее время я осуществляю защиту обвиняемой по уголовному делу, предыдущий адвокат которой был отведен следователем на том основании, что представлял интересы свидетеля по этому же уголовному делу при ознакомлении его с постановлением о назначении экспертизы, изъятых у него в ходе обыска предметов. В допросе данного свидетеля адвокат не участвовал, противоречий в позициях с обвиняемой выявлено не было. Однако следователем было вынесено постановление об отводе адвоката от участия в деле как защитника обвиняемой на том основании, что между обвиняемой и свидетелем могут возникнуть противоречия. Данное постановление следователя в настоящий момент обжалуется в порядке ст. 125 УПК РФ, решение по нему еще не принято», – рассказала Марина Мошко.
Она предположила, что в целях предотвращения неоднозначного толкования действующих норм права, регулирующих участие в уголовном деле адвоката, необходимо внести изменения в законодательные акты, регулирующие участие представителя свидетеля по уголовному делу. «Таким образом, у адвокатов и их доверителей и подзащитных не будет возникать подобных проблем при защите по уголовным делам», – посчитала адвокат.
Управляющий партнер АБ «АВЕКС ЮСТ» Игорь Бушманов отметил, что в последнее время практические любые разъяснения КС РФ, особенно в уголовно-процессуальной сфере, трактуются правоприменителями тенденциозно не в пользу стороны защиты. «Напротив, зачастую «выдернутые из контекста” отдельные доводы определений и постановлений КС РФ используются для придания видимости законности совершения тех или иных явно незаконных и необоснованных процессуальных действий, в том числе по вопросам участившихся отводов защитников», – указал эксперт. В этой связи он предположил, что обращение адвокатов в КС РФ потеряло значение эффективного способа защиты нарушенных прав, как было в конце 90-х – начале 2000-х гг.
Игорь Бушманов посчитал, что установленное в ст. 69 и 72 УПК РФ единоличное право следователя осуществлять отвод защитника от участия в деле по любым основаниям противоречит Конституции РФ. По его мнению, разрешение таких вопросов должно быть отнесено к компетенции судов. «Хотя, в силу сегодняшних реалий уголовно-процессуальной практики, наличия практики так называемого «сращивания” следствия и суда, вряд ли передача таких прав будет способствовать принятию законных и обоснованных решений – в пользу защитника, а не следствия, зачастую злоупотребляющего своими правами в борьбе с «неугодными” защитниками», – указал эксперт.